Время показало, что рыбная война с Японией не закончилась

В 1993 году журнал «Дальний Восток» опубликовал исторический очерк Сергея Вахрина «Противостояние», который затем под названием «Хроника забытой войны» вошел в книгу «Встречъ солнцу». Речь шла о событиях русско-японской войны 1904–1905 годов на Камчатке и кабальном для России, а потом и Советского Союза, рыболовной конвенции, в соответствии с которой Япония была фактическим хозяином камчатского лосося. Очерк заканчивался словами: «И только в 1945 году Советский Союз разорвал кабальную конвенцию. Но мирный договор не был подписан. Борьба за обладание рыбными ресурсами камчатского шельфа продолжается и по сей день...»

Но «Время показало, что рыбная война с Японией не закончилась» — именно под таким названием в первом номере журнала «Дальний Восток» за 2011 год вышел новый очерк члена Союза писателей России Сергея Вахрина, в котором он продолжает рассказывать о последствиях этой ресурсной войны для России.

* * *

В 1928 году советское правительство подписало с Японией советско-японскую рыболовную конвенцию. Основные принципы этой конвенции не отличались от предыдущей, заключенной в 1912 году с царским правительством, проигравшим Русско-японскую войну. Но в деталях были существенные различия. Так, например, японцы уже не имели права нанимать для добычи и обработки рыбы местных жителей: Стране Советов катастрофически не хватало рабочей силы для подъема экономики полуострова. Но самое главное — японцам запрещалось вести промысел лососей в реках,-только на морских участках.

То есть они не получили доступ к двум самым богатым рекам Камчатки — реке Камчатке и реке Озерной, воспроизводящих деликатесную для японского рынка рыбу — нерку (красную или красницу, как называют ее за ярко-красный цвет, проявляющийся в брачный период).

Но японские рыбопромышленники, организованные в единую корпорацию Ничиро Гио Гио Кабусики Кайша, а также компании Огинуно Соота-ро, Сано Сукедзи и другие, не были ущемлены. Суммарный объем вылова дальневосточных лососей японской стороной превышал объемы вылова советских рыбаков и достигал более ста тысяч тонн. На Камчатке в эти годы японцы имели тридцать два рыбоконсервных завода на семьдесят девять линий, семьдесят четыре рыбообрабатывающие базы, пять холодильников, сорок два рефрижератора и два утильзавода.

В тридцатые годы японцы ежегодно выставляли на Камчатке двести семьдесят морских ставных неводов. Они построили около сотни сезонных поселков, куда по весне завозили рабочих для добычи и переработки камчатского лосося. Японцы обустраивались серьезно и надолго — в этих поселках были десятки строений, обеспечивающих жизненный и рабочий цикл. Все строения капитальные, построенные на годы: оборудование на заводах высокотехнологичное, заводы обеспечены всем необходимым — дизельными электростанциями, котельными, вспомогательным флотом для работы на неводах, кунгасами, банк Ларой для консервного производства и так далее. Сегодня от этих поселков не осталось и следа.

Кроме того, Япония, владея Курильскими проливами, через которые западно-камчатский лосось проходил на нерест, и здесь откусывала от рыбного пирога значительный кусок. Как отмечали специалисты, в период с 1932 по 1945 год японцы в водах северных Курильских островов вылавливали за один промысловый сезон в среднем шестьсот шестьдесят четыре тысячи центнеров лососей. А всего в предвоенное десятилетие японцы отлавливали из камчатского стада лососей в среднем по 1 566 тысяч центнеров лососей за промысловый сезон — против 692 тысяч, добывавшихся советскими предприятиями.

Но и этого им показалось мало, и японцы, в нарушение Конвенции, обеспечивающей им возможность добывать лососей в территориальных водах Советского Союза, начали хищнический лов нерки дрифтерными сетями, выставляя их с внешней стороны государственной границы СССР, напротив устья реки Камчатки. Пионерами в этой области явились японские рыбопромысловые компании, которые научились облавливать разреженные скопления лососей в океане путем соединения сетей в дрейфующие порядки длиной в десятки километров.

Перед Второй мировой войной японцы имели на морском лове лососей до восьми плавучих баз с тремя сотнями промысловых судов. Среднегодовой вылов лососей этим флотом достигал двадцати двух — двадцати восьми тысяч тонн.

В 1930-х годах известный экономист, автор книги «Народное хозяйство Камчатского края» М. А. Сергеев забил тревогу, отмечая первые последствия японского (еще не крупномасштабного) морского дрифтерного промысла нерки, относящейся к бассейну реки Камчатки. Но, к сожалению, услышан не был. По его данным, за пять лет (1930–1934) наш улов составил чуть более сорока процентов улова за предыдущее пятилетие, причем на морских участках он упал более чем на половину, а добыча на реке Камчатке упала более чем в три раза. И вот какой вывод делает ученый в 1936 году: «Само собой очевидно, что дальнейшее применение морского лова японцами приведет к окончательному истреблению красной в этом районе».

В это время Японию беспокоил тот факт, что Советский Союз стремительно наращивал собственные береговые рыбо-добывающие мощности, не только становясь конкурентом Японии на мировом рынке камчатского лосося, но и вытесняя ее (по крайней мере, в секторе производства высококачественных консервов из нерки).

Перед Великой Отечественной войной на полуострове было построено шестнадцать рыбоконсервных заводов с общей производственной мощностью в пятьдесят две линии. Эти заводы были оборудованы по последнему слову техники. Производительность одной консервной линии — семьдесят пять банок в минуту, а это шесть тысяч ящиков по тридцать два килограмма за восьмичасовой рабочий день.

На безлюдном побережье, как грибы, вырастали рабочие поселки. Масштабы развития берега советской Камчатки не могут не поражать нас даже сегодня, спустя многие десятилетия.

Благодаря архивариусу Е. П. Абрамовой найдены материалы народнохозяйственного учета Госплана СССР за 1934 год. В них отражены все эти новые поселки при рыбоконсервных заводах и рыбоперерабатывающих базах, а также количество проживающего в них населения и количество хозяйств (это вообще очень интересная цифра, так как отражает количество оседлого, семейного населения в этих рабочих поселках). Два примера. Ичинский поселковый совет (два завода, сельхозферма, три лесозаготовительные базы) — 1410 человек, 90 жилых строений, 659 хозяйств. Усть-Болыыерецкий поселковый совет из восьми рабочих поселков при рыбокомбинатах — 4326 человек, 385 жилых строений, 1848 хозяйств.

Простая арифметика: в 1934 году на побережье Камчатки в рабочих поселках проживало более пятнадцати тысяч человек, добывая и перерабатывая лосось, производя экспортную рыбоконсервную продукцию, а также соленую рыбу для внутреннего потребления.

Зачем мы приводим эти цифры? Затем, чтобы представить истинные масштабы трагедии камчатского берега в 1950-е годы, когда японские дрифтерные сети перекрыли все пути-дороги лососю к родным берегам.

В 1945 году по итогам Второй мировой войны мир был переделан по воле победителей. Япония вообще лишилась всего в покоренной ею Азии, потеряла и те территории, с которых она, великорыбная держава, кормилась — Южный Сахалин, Курильские острова и конвенционное побережье Камчатки.

Признаем, что не от хорошей жизни в начале 1950-х годов Япония начала стремительно наращивать свой дрифтер-ный флот для промысла тихоокеанского лосося. В этот период она действительно была и оставалась самой великой рыбной державой мира — ярчайшим примером для подражания со стороны Советского Союза. Мы шли след в след. И тоже самым ярчайшим (в смысле негативном) образом проявили себя именно в чужих водах, на ничейных в то время рыбных пастбищах...

Но у тихоокеанских лососей, в отличие от другой морской рыбы, в то время хозяева уже были: Соединенные Штаты Америки и Канада с одной стороны и Советский Союз — с другой.

К 1952 году Япония на промысле у берегов США имела уже три плавбазы и пятьдесят семь промысловых судов. США и Канада, желая предотвратить начавшуюся конкуренцию со стороны японцев на своих рыбных рынках, вынудили Японию 9 мая 1952 года подписать тройственную американо-канадо-японскую рыболовную конвенцию, по которой Япония должна была воздерживаться от промысла лососей, палтуса и сельди в северной части Тихого океана к востоку от 175-го градуса западной долготы.

И японцы обрушились на дальневосточное стадо тихоокеанских лососей. По некоторым данным, ежегодный суммарный вылов тихоокеанских лососей азиатского стада японскими дрифтероловами к 1956 году составил двести восемьдесят тысяч тонн, то есть в три раза больше, чем добывал лососей весь советский Дальний Восток.

Камчатский берег еще не знал, что до трагедии осталось буквально несколько лет. Берег вообще практически ничего не знал о японском дрифтерном промысле, кроме разве того, что в уловах появлялось все больше и больше объячеенной раненой рыбы. Официально наша страна по этому поводу хранила полное молчание. Только в материалах для служебного пользования или под грифами «секретно» и «совершенно секретно» шли тревожные сообщения, из которых мы сегодня извлекаем информацию.

В деловых отчетах рыбокомбинаты оправдывались за срыв государственных планов. Для примера приведем результаты деятельности Озерновского рыбокомбината за 1955 год: 55-й завод выполнил план на 50 процентов; 56-й — на 27; 57-й — на 35; 58-й — на 15; 59-й — на 13 и 60-й — на 19 процентов. В результате пришлось некоторые заводы объединить, а некоторые и вовсе закрыть. Причина: «Исключительно слабый, небывалый за последние годы подход лососевых, в особенности ведущих в условиях комбината пород — красной и горбуши». И далее: «Причины столь резкого снижения уловов красной и в особенности горбуши (для которой нечетные годы до сих пор характеризовались повышенной уловистостью) комбинату не ясны. Требуются, по-видимому, соответствующие обследования по линии научно-исследовательских организаций... Снижение подхода лососевых за последние годы и прогрессирующее из года в год усиление активного морского лова изменили производственный профиль комбината, принимающего теперь раз-норыбицу и, главным образом, сельдь. Береговое хозяйство комбината уже не соответствует новому направлению его работы...»

Но Правительству Советского Союза причины резкого снижения подходов лососей к дальневосточным берегам были более чем ясны: о них докладывали в специальной служебной записке «Запасы тихоокеанских лососей в водах Камчатки и влияние на них японского промысла» специалисты Камчатского отделения ТИНРО и Камчатрыбвода:

«Начавшись в 1952 г., японский активный лов лососей в Тихом океане быстро усиливался и достиг особенно крупных масштабов в 1955 г. В этом году японцы не ограничились ловом лососей в океане, а с целью увеличения улова горбуши направили в июне две флотилии в составе 2 маток и 58 дрифтеров в Охотское море к западному побережью Камчатки.

Каждым японским дрифтером в 1955 г. выставлялось ежесуточно 300–350 сетей. Длина такого порядка сетей достигала 10–12 км. Всеми дрифтерами выставлялось 100–120 тыс. сетей. Вся эта масса сетей сплывала по течению навстречу движения лососей.

Наибольшее количество рыб... добыто японцами... в прикамчатских водах. Все эти рыбы, как, впрочем, и подавляющее большинство пойманных японцами к югу от Алеутской гряды, родились в камчатских реках и в ряде других рек бассейна Охотского моря и направлялись в эти реки для нереста.

Добыча лососей в таких размерах, в каких она производилась японцами в 1954 и 1955 гг., совершенно нетерпима, ибо она намного превышает норму вылова, допустимую при современном уровне запасов этих рыб. Такой вылов лососей неминуемо приведет к катастрофическому падению их численности. Вылов японцами... уже нанес лососевому хозяйству Камчатки трудно поправимый ущерб».

А береговая Камчатка еще не знала, что ей вынесен смертный приговор.

После победы над Японией все японские заводы с сезонными поселками были переданы в распоряжение Акционерного Камчатского общества (АКО), позже реорганизованного в государственную структуру — Камчатрыбпром. И эти заводы сразу же были запущены в дело. Из разных мест Советского Союза, в первую очередь из голодных районов (так, например, родители моей матери перебрались на Камчатку в 1948 году из Пензенской области), потянулись на камчатское побережье на бывшие японские заводы и базы переселенцы («вербованные», как называли их тогда).

Ко времени начала дрифтерной лососевой войны прибрежная рыбная промышленность Камчатской области для переработки тихоокеанских лососей располагала сорока рыбокомбинатами, включающими в себя сорок пять рыбоконсервных заводов (порядка ста тридцати линий) и более шести десятков рыбозаводов, производящих засолку и заморозку рыбы.

Рекордным для рыболовецких колхозов стал 1951 год. В 1953 году был небывалый подход горбуши на Западной Камчатке — добыто 100 841 тонна.

Но к 1959 году разразилась дрифтерная лососевая катастрофа. Считается, что одно рабочее место в береговой рыбной промышленности сопутствует созданию от семи до одиннадцати рабочих мест в сфере обслуживания, образования, здравоохранения, культуры, торговли, связи... То есть судьба десятков тысяч людей, проживавших в те годы на камчатском побережье, была на волоске от того социально-экономического и экологического взрыва, который потряс полуостров. Но никто этого не подозревал. Хозяйственники рапортовали о выполнении плановых заданий. Исполкомы удовлетворяли ходатайства жителей о присвоении безымянным поселкам при заводах и базах побережья собственных имен.

Но вскоре начался обратный процесс: многие села и поселки прекратили свое существование. Только в Соболевском районе с 1957 по 1970 год исчезло пять сел и четыре поселка.

Не подозревала о масштабах будущей трагедии не только Камчатка, но и сама страна. Первоначально приняли кардинальные меры. Восьмого февраля 1956 года Совет Министров СССР принял постановление, по которому запрещался лов лососей без разрешения органов рыбоохраны СССР в районе, ограниченном с востока и юга линией, проходящей от мыса Олюторского на севере и до точки 48 градусов северной широты и 170 градусов восточной долготы на юге, а затем на запад — до острова Анучина.

Согласно постановлению, действие ограничений должно было начаться с 15 мая 1956 года. Тихоокеанский флот получил приказ выдвинуться к линии, получившей впоследствии название «линии Булганина», по имени Председателя Правительства Н. А. Булганина. То есть Советский Союз был на грани объявления Японии «лососевой» войны.

Но 14 мая 1956 года, буквально за день до возможного начала событий, в Москве была подписана советско-японская рыболовная конвенция, ограничивающая объемы изъятия тихоокеанских лососей японскими дрифтероловами, и «линия Булганина» была отменена.

О причинах столь резкой смены курса советским правительством в решении этого важного вопроса нигде и ничего не говорилось до последнего времени. И лишь в 2006 году в журнале «Рыба и морепродукты» была опубликована небольшая статья Игоря Разумовского, которая раскрывала детали тех переговоров:

«Еще одной уступки японцы добились летом 1956 года в Москве, в ходе переговоров по рыболовству. Карьера некоторых японских политиков сильно зависела от поддержки рыбного лобби. Вообще на протяжении многих лет проблема рыболовства была для японцев гораздо важнее, чем территориальная. А посему бороться за отмену „линии Булганина“, которая существенно ограничивала их право на добычу лососевых в Охотском и Беринговом морях, в советскую столицу прибыла солидная делегация в составе министра сельского и лесного хозяйства Итиро Коно и влиятельных рыбопромышленников. В результате переговоров Москва согласилась подписать соглашение об отмене „линии Булганина“, не дожидаясь официальной нормализации отношений между двумя странами.

... Министр рыбной промышленности СССР Александр Ишков предложил пойти на уступки. Решили посоветоваться с министром иностранных дел Вячеславом Молотовым, однако той ночью дозвониться до него не удалось. Всю ответственность Ишков взял на себя...

В начале встречи произошел трагикомичный случай — Коно опрокинул на стол стакан с горячим чаем. Японец очень долго извинялся, а гостеприимные хозяева его успокаивали, объясняя, что по русской традиции это на счастье. Так вот во время беседы японец посоветовал советским руководителям оказать давление на правительство Страны восходящего солнца, чтобы оно проявило больший интерес к нормализации отношений с СССР. К удивлению Булганина, гость предложил внести в будущее рыболовное соглашение пункт о том, что документ вступит в силу только в случае, если Япония возобновит переговоры о нормализации отношений не позднее какой-то определенной даты. Советская сторона воспользовалась данным советом. В соглашение была включена фраза „не позднее 31 июля“. Переговоры о нормализации отношений возобновились именно 31 июля 1956 года. Но вот мирным договором они так и не увенчались».

Министр А. А. Ишков получил выговор. А камчатскому берегу был вынесен смертный приговор.

Катастрофа разразилась в 1958 году — вылов горбуши на Западной Камчатке сократился почти в сто (!) раз по сравнению с тем, что добывали рыбаки здесь еще пять лет назад. Сразу в три раза сократилось производство консервов «рыбных натуральных», направляемых на экспорт. Первоклассные заводы стали превращаться в руины, а японцы «жирели» на нашей рыбе.

Однако в 1950-х годах трагедия камчатского берега не завершается: это было только начало — японцы душили нашу промышленность еще на протяжении двадцати лет и максимум их вылова приходится на шестидесятые — семидесятые, когда береговая промышленность Камчатки практически перестала существовать.

Береговая экономика рухнула. Практически сразу же были законсервированы двадцать три рыбокомбината, двадцать пять рыбоконсервных заводов, восемнадцать холодильников, тридцать шесть рыбоперерабатывающих береговых баз, семь моторно-рыболовных станций. Они так и не были уже никогда востребованы — сгнили и превратились в прах. И помнят о них только те, кто когда-то работал здесь или кто родился на побережье.

Остались без работы и средств к существованию члены тридцати рыболовецких артелей, представлявших в своем большинстве коренное и старожильческое население полуострова. С карты Камчатки за период с 1957 по 1970 год исчезли названия сорока восьми населенных пунктов, в том числе и тех, которые существовали на Камчатке веками. Хотя на самом деле таких закрытых поселков было значительно больше — просто они угасли позже, вероятно уже в семидесятые.

Вот во что «вылилась» нам эта «ошибка», за которую министр рыбного хозяйства получил всего лишь выговор.

Рыбная отрасль Камчатки была переориентирована на активный океанический промысел. А береговая рыбная промышленность неуклонно продолжала сокращаться. К1966 году флот Камчатрыбпрома производил сорок процентов товарной рыбопродукции области, а к середине 1980-х — уже семьдесят процентов. За эти годы флот Камчатрыбпрома нарастил объем производства по товарной продукции почти в восемь раз, а берег — только в два раза (и то благодаря увеличению подходов лососей после выдворения японцев из исключительной экономической зоны СССР). Производство консервов флот увеличил в шестьдесят шесть раз, а берег лишь в три раза.

Запасы камчатского лосося начали восстанавливаться только после 1978 года, когда Советский Союз ввел в Тихом океане исключительную экономическую зону на двести миль от камчатского берега, закрывшую доступ иностранцев в советские воды.

И японцам с лососевого «огорода», где нагуливается на океанских пастбищах дальневосточная рыба, пришлось отодвинуться дальше в океан, где они продолжали промысел под контролем государственных органов охраны СССР, сокращая объемы вылова и число судов-ловцов.

В 1981 году впервые за много лет на Восточной Камчатке было выловлено более сорока тысяч тонн горбуши. В 1983 году на нерест в реки Западной Камчатки пришло такое количество горбуши, что реки были переполнены рыбой, а рыбопереработчики и на берегу, и в море не могли справиться с этим валом рыбы. Начали резко увеличиваться и подходы других промысловых видов лососей — нерки, кеты, кижуча, чавычи.

К этому времени изменилось отношение к дрифтерному промыслу и в мире. В 1991 году Генеральная Ассамблея ООН вынесла резолюцию, рекомендующую государствам мира прекратить крупномасштабный дрифтерный промысел, так как этот промысел, не будучи селективным (избирательным), уничтожает все живое, что попадает в растянувшиеся на десятки километров порядки дрифтерных сетей в океане, в том числе и морских зверей и птиц.

В 1992 году Соединенные Штаты Америки, Канада, Российская Федерация и Япония подписали четырехстороннюю Конвенцию о сохранении запасов анадром-ных видов (Анадромные виды рыб — это те, которые для икрометания мигрируют из морей в реки.) в северной части Тихого океана и в соответствии со статьей III пунктом 1 Конвенции специализированный (то есть дрифтерный) промысел лососей в открытой части Тихого океана (в Северной Пацифике) был запрещен.

Россия могла наконец вздохнуть свободно. Увы... Японцы предложили российским чиновникам столько, что они не смогли устоять, и крупномасштабный японский дрифтерный промысел тихоокеанских лососей снова переместился, но теперь в... исключительную экономическую зону Российской Федерации. То есть — все вернулось на круги своя.

В 1997 году перед рыбопромышленниками бассейна реки Озерной реально встал вопрос о второй дрифтерной лососевой катастрофе. Руководитель Контрольного управления при президенте Российской Федерации А. Лапенков доложил президенту, что японцы дриф-терным способом (запрещен Генеральной Ассамблеей ООН с 1991 года) выловили шесть с половиной тысяч тонн нерки, а наши суда, работавшие по научным программам, выловили почти в два раза меньше. Произошел перелов озерновской нерки, что фактически вновь поставило на грань банкротства береговые предприятия Камчатской области.

Но коренным образом повлиять на ситуацию, как выяснилось, не мог даже президент Б. Н. Ельцин. Единственное, что смогли, — изменили границы промысловых районов, чтобы хоть часть озерновской нерки смогла заходить на нерест в родную реку. Результат не замедлил сказаться на уловах: если в 1996 году вылов составил 1,6 тысячи тонн, то в начале 2000-х годов он поднялся до двадцати одной тысячи тонн. А ведь только чуть-чуть изменили границы районов!

Промысел сохранился, и теперь его основной пресс лег на нерку Восточной Камчатки, опустошая нерестилища самой богатой в мире реки — реки Камчатки. Мотивировка? Это научный промысел, изучающий состояние в Беринговом море японской кеты, воспроизводящейся на рыбоводных заводах острова Хоккайдо. Правда, ловят японцы почему-то исключительно нашу российскую нерку естественного происхождения, которая стоит не в пример японской кете дороже (до ста долларов за килограмм в розницу).

Под научный промысел, заболев дрифтерной болезнью, и российские рыбопромышленники пролоббировали отечественный дрифтерный лов. Начали в 1992 году с двух судов и поднялись до шестнадцати. В 1997 году объем вылова был три с половиной тысячи тонн, в 2008-м — четырнадцать тысяч тонн. Процент вылова нерки достигал при этом девяноста процентов, точно в море больше никакой другой рыбы и нет — только чистая нерка. Исключительно первого сорта! Процент вылова горбуши (запасы которой и должны определять «научные» суда и которая является самым массовым видом лососей) — десятые доли процента. У японцев то же самое. И горбуша, и кета идут за борт в объемах, измеряемых десятками тысяч тонн.

Ничего не меняется. Рыбные чиновники громогласно заявляют о перспективности морского промысла лососей, а также политической значимости японского дрифтерного промысла. То есть, как были отечественные чиновники и представители российского бизнеса продажными по отношению к своей стране и ее рыбным ресурсам, о чем мы писали в 1993 году, рассказывая о дореволюционных событиях на Камчатке, такими они и остались в эпоху реставрации капитализма в России. И поэтому продолжается, не затихая, ресурсная война, и, увы, — не в нашу пользу.

Последствия ее не стоит забывать — история мстит, когда ее уроки забывают.

Поэтому напомним: «...19 апреля 1921 года японское правительство вручило Приморскому областному управлению ДВР меморандум, где, в частности, оповещало: »... Японское правительство опубликовало оповещение о разрешении русским и японским рыбопромышленникам заняться рыбным промыслом в текущем сезоне на Камчатке«. Это «разрешение» было дополнено следующим: «...постановлено не чинить препятствий русским промышленникам»...

Комментарии, наверное, излишни...

Источник: Рыба Камчатского края

Сергей Вахрин

Журнал «Рыба и морепродукты» № 1 2011 г.